Давид-Амир Садур

После отпевания
мамы Лены Калининой.
Благодарю Тебя
за маленьких, худых
и пряменьких как свечечка
старушек.

Кривыми пальцами
с трудом держащих сумку,
залатанную серенькую сумку
с буханкой хлеба
и вилком капусты "в суп."

С глазами, выплаканными
до самых впадин,
губами, ссохшимися
и орлиным носом.
Понесшими все тяготы семьи:
Всех внуков, внучек,
алкаша братана,
И все причуды
дочери и сына.

Встающих рано
и с глубоким вздохом
вновь принимающих
все то, что дал им
Ты.

САМО СОБОЮ.

Сокрушились все мои твердыни,
все мои опоры, все о чем Тебя молил.
Ветерок мне дует прямо в спину,
И сдувает пух с растущих крыл.

Так из ничего, когда земля землею
я остался, и когда слова
стали все просты, сама собою
кончилась на улице зима.

Дождик капать стал, промокли люди,
встали под навесами гурьбой.
Вдруг поняв: другой борьбы не будет,
кроме как с самим собой, с самим собой.

Кроме как понять, зачем на этом свете
ты рожден, и кто твой Царь и Бог.
Кроме как застыть, услышав тихий ветер,
и произнести своей первый в жизни вдох.


Без Бога.
Все реже праздники,
все чаще сумрак дня
равняет время выхода и входа.
И только с третьего захода
слова пытаешься понять.

Весь воздух стал как ртуть густой.
О, как через него пробраться?
И начинаешь заикаться,
ни зги не видишь пред собой.

Ворона время крыльями считает:
"Ворона, сколько?" - Каркает в ответ.
И завтра нет и послезавтра нет,
и глаз совсем цвета не различает.
И пульс стучит в усталой голове.