Тимур Зульфикаров

Тимур Зульфикаров

ГЕФСИМАНСКИЙ САД

И там был сад за нищенской оградой

И там был монастырский дряхлый древний одичалый сад за нищенской кладбищенской оградой

И там был снег апрельский русский поздний вялый талый тяжкий полевой остаточный

И там лежало низко тленно кладбище погост почивших русских святых схимонахов

И дымились творились стволы сырые монастырских дальных одичалых яблонь уповающих

И Он сошел с осла жемчужного дрожащего и сел на истлевший надгробный белый камень

И дико дивно Он глядел на поле вдовье русское на поле неродящее на церковь на холме скорбящую на деревеньку ближнюю кривую темную заблудшую болящую гулящую И пал на камень ветхий ликом светлым снежным дивным девьим необъятным

И молил молил молился лик свой живый окуная в хладный податливый камень и камень расступался раздвигался расширялся

О Господь! Ты знаешь!.. Завтра пить мне из последней смертной чаши!

Отче! Уж кричат по всей немой святой Руси сырые петухи одни одни не спящие

Отче! Уж на крест мне рубят валят две березы мужики иуды из Федосьино деревни сонной топорами тайными ночными вороватыми

Отче! знаю знаю знаю знаю знаю

Отче! только не оставь голодного гортанного захожего моея осла в полях во снегах алебастровых останних

Отче! только пощади погладь согрей шелковым иерусалимским щедрым южным ветром русские озимые хлеба невиноватые

РАСПЯТИЕ

И сотворили крест из двух берёз

И сотворили в поле талом крест из двух порубленных берез

И сотворили в поле крест из двух струящихся апрельских брез брез брез

И подняли Его как птицу сбитую с сырой родной земли и вознесли пригнали возвели на крест кривыми рваными гвоздьми

И свежесрубленные брезы на власы на лик улыбчивый на очи на уста Его струились таяли кручинились печалились текли

И окрест тонули в поле талом низком нищем в пьяных ватниках в кирзовых сапогах невинные иуды мужики

И с дальней смутною улыбкою сказал шепнул метнул Иисус Христос:

О Русь! О родина! Голгофа! Сладок сок твоих берез!..

ВОЗНЕСЕНИЕ

И ночь ночь нощь изшла

И ночь Руси изшла изшла изшла

Гой Русь всю ночь кричали убивались умывались убывали петухи недужные твоя

Гой Русь всю ночь по-волчьи выли псы весенния вселенския псы талыя твоя

Гой Русь гой избяная самогонная осмяглая слепая талая гой Русь а ты всю ночь спала спала спала

Но! ранним ранним утром Он пошел взошел Он взялся снялся с тихого креста

Но! ранним ранним ранним утром Он в лазурном небе во льняной рубахе русской встал встал встал стоял

А поле снежное апрельское как свежее яйцо пасхальное светилось пело водами великими талыми шумело

А пело поле апрельское

А стояли пьяные бессонные босые сизые мужики да бабы с куличами в водах полевых многошумящих серебристых по колено по колено

А стояли неповинные а в небеса очами полевыми васильковыми родными русскими уповали глядели глядели глядели

Батюшко! распятый наш! блаженный! погоди! побудь еще немного в нашем нищем неприютном русском небе! Батюшко! осени с креста с небес распятые кривые наши пьяные невинные деревни деревеньки!

Батюшко! отец безвинно удушенный иль расстрелянный! Помедли в нашем сиром небе где и птицы ныне не кочуют перелетные запретные

Батюшко! прости нам крест березовый по пьяной слепоте тоске затеянный содеянный

Батюшко! не уходи! не отлетай! помилуй! пощади! помедли! Лебедь! лебедь лебедь лебедь

И Он сказал с небес: Блаженны вы моя заблудшие полевые возлюбленные дети!

Блаженны чистые как апрельские брезы!

И полетел пошел над полем и долго полотняная льняная Его рубаха в небе дальнем таяла белела

И долго долго долго полотняная пресветая приветная несметная Его летучая рубаха над Русью синею белела

И белеет

Свете!...

ПОСЛЕДНЯЯ ЛЮБОВЬ

Ты забросишь все! ты забудешь всех!

Ты оставишь отца мать мужа детей

И уедешь навека со мной в летние тепловейные тайные травы

И уйдешь со мной в летние травы в ночные необъятно невнятные

избранные травы

Как библейский верблюд чрез угольное ушко ушел

Как навек рыбари ушли за. Христом

Но ты медлишь и летние травы желтеют златеют

И тогда все слезней все больней и блаженней бессмертней

Проступают чрез нощь ночь

И манят мя далекие неизъяснимые монастырские стены стены стены

С монастырской стены по ночам Бог виднее слышнее милее

НОЧЬ РОЖДЕСТВА

Ай да выйду я в поле русское намоленное в поле поле снежное курчавое

метельное

В поле нынешнее лютое забытое безлюдное бесчеловечное

Где уж влки волки народились в изобилье гонном хищном диком древлем

И уж по-хозяйски бродят наливаются готовятся отведать странников

убогих

Коих нынче на Руси голодной кроткой боле звездного ледового рассыпчатого

множества

Ах велик удел несметен яр урожай приплод помет кочующих волков

А мал неслышен прирост разгульных разудалых раздольных русских

повольников заступников ловцов

Ах да выйду. в поле снежное студеное да помолюсь за живых и усопших

А усопших нынче боле боле боле чем новорожденных

О Боже! Русь! иль скоро скоро скоро изойдешь да станешь ты одна наедине

с волками в полях сиротских снежносонных

О Боже!

А метель взявшись восстав взъярившись поднявшись с необозримых русских всепечальных всепрощальных. всепрощающих всевыдувающих душувыдувающих
всеусыпляющих всеуморяющих равнин косогоров осыпчивых струящихся

Холмов взявшись слепо больно туго бьется в мои слезообильные

слезоточивые очи очи очи

О Боже! Боже! Как же Ты дозволил. ..Боже!...

Ай никого да никого да в русском поле поле сонном сонною волчьем

Ай Русь пустинница в кто же посетит спасет де утолит твоя богооставленные зверовато бесноватые.. капища града

Да твои безвинные ягнячьи беззащитные старушечьи замерзшие деревни

деревеньки

Уж уже святые неземные уж нездешние от горя побелевшие уж заживо

грядущие во Царствие Небесное

Но!

Чу! Кто? Там? Во снегах кто сеется теряется необоримо восстает в метельных бешеных снегах богохранимых перламутрах бриллиантах жемчугах

Святого Рожества

Чу! Кто? Там? Во снегах?

Один лишь в поле гость захожий один лишь гость на всю необъятно метельно всхлипывающую Русь один лишь странник пустынник бездомник лепетных

колодезных игольчатых снегов снегов снегов

Один лишь гость осиянно лучезарно весело грядет грядет грядет

Летит парит пылит в снегах в метельных кружевах, валдайских вологодских гость один незамерзающий согретый кружевами огражденный гость

один грядет

Один лишь гость на всю тысячелетнюю запорошенную завороженную

зачарованную заснеженную Русь грядет грядет

Кто? кто? кто? кто?

Один лишь Гость

Спас Иисус Христос

Живой

И волки гонные огненно матерые алмазные янтарноокие аки ползучие

покорные щенки виются ластятся скулят под Его тихой чародейной

лучезарною вселенскою рукой